Неточные совпадения
Потом вновь пробился в кучу, напал опять на сбитых
с коней шляхтичей, одного убил, а другому накинул аркан на
шею, привязал к седлу и поволок его по всему полю,
снявши с него саблю
с дорогою рукоятью и отвязавши от пояса целый черенок [Черенок — кошелек.]
с червонцами.
— Ате деньги… я, впрочем, даже и не знаю, были ли там и деньги-то, — прибавил он тихо и как бы в раздумье, — я
снял у ней тогда кошелек
с шеи, замшевый… полный, тугой такой кошелек… да я не посмотрел на него; не успел, должно быть… Ну, а вещи, какие-то все запонки да цепочки, — я все эти вещи и кошелек на чужом одном дворе, на В — м проспекте под камень схоронил, на другое же утро… Все там и теперь лежит…
Самгин положил ложку,
снял салфетку
с шеи, чувствуя, что у него пропал аппетит и что в нем закипает злоба против этого человека.
Вы едва являетесь в порт к индийцам, к китайцам, к диким — вас окружают лодки, как окружили они здесь нас: прачка-китаец или индиец берет ваше тонкое белье, крахмалит, моет, как в Петербурге; является портной,
с длинной косой, в кофте и шароварах, показывает образчики сукон, материй,
снимает мерку и
шьет европейский костюм; съедете на берег — жители не разбегаются в стороны, а встречают толпой, не затем чтоб драться, а чтоб предложить карету, носилки, проводить в гостиницу.
Он перекрестил ее три раза,
снял с своей
шеи и надел на нее образок. Она молча поклонилась ему до земли. Он привстал и весело поглядел на одну здоровую бабу
с грудным ребеночком на руках.
Доктор еще раз брезгливо оглядел комнату и сбросил
с себя шубу. Всем в глаза блеснул важный орден на
шее. Штабс-капитан подхватил на лету шубу, а доктор
снял фуражку.
Перед вечером первый раз появилась мошка. Местные старожилы называют ее гнусом. Уссурийская мошка — истинный бич тайги. После ее укуса сразу открывается кровоточивая ранка. Она ужасно зудит, и, чем больше расчесывать ее, тем зуд становится сильнее. Когда мошки много, ни на минуту нельзя
снять сетку
с лица. Мошка слепит глаза, забивается в волосы, уши, забивается в рукава и нестерпимо кусает
шею. Лицо опухает, как при рожистом воспалении.
Ася (собственное имя ее было Анна, но Гагин называл ее Асей, и уж вы позвольте мне ее так называть) — Ася отправилась в дом и скоро вернулась вместе
с хозяйкой. Они вдвоем несли большой поднос
с горшком молока, тарелками, ложками, сахаром, ягодами, хлебом. Мы уселись и принялись за ужин. Ася
сняла шляпу; ее черные волосы, остриженные и причесанные, как у мальчика, падали крупными завитками на
шею и уши. Сначала она дичилась меня; но Гагин сказал ей...
— Если бы мне удалось отсюда выйти, я бы все кинул. Покаюсь: пойду в пещеры, надену на тело жесткую власяницу, день и ночь буду молиться Богу. Не только скоромного, не возьму рыбы в рот! не постелю одежды, когда стану спать! и все буду молиться, все молиться! И когда не
снимет с меня милосердие Божие хотя сотой доли грехов, закопаюсь по
шею в землю или замуруюсь в каменную стену; не возьму ни пищи, ни пития и умру; а все добро свое отдам чернецам, чтобы сорок дней и сорок ночей правили по мне панихиду.
— Я
снял платок
с моей
шеи, повязал на
шею слепого…
Опять новая странность! Он подумал, поднялся наверх и выставил ему напоказ свой крест, не
снимая его
с шеи.
Благословил он, рыдая,
Дом, и семейство, и слуг,
Пыль отряхнул у порога,
С шеи торжественно
снялОбраз распятого Бога
И, покрестившись, сказал:
— Днесь я со всем примирился,
Что потерпел на веку!..
«Ладно, — думаю, — хорош милостивец: крест
с шеи снял, да еще и жалеет». Никого я к нему не посылал, а все только шел Христовым именем без грошика медного.
Между тем в воротах показался ямщик
с тройкой лошадей. Через
шею коренной переброшена была дуга. Колокольчик, привязанный к седелке, глухо и несвободно ворочал языком, как пьяный, связанный и брошенный в караульню. Ямщик привязал лошадей под навесом сарая,
снял шапку, достал оттуда грязное полотенце и отер пот
с лица. Анна Павловна, увидев его из окна, побледнела. У ней подкосились ноги и опустились руки, хотя она ожидала этого. Оправившись, она позвала Аграфену.
Часто, глядя на нее, когда она, улыбающаяся, румяная от зимнего холоду, счастливая сознанием своей красоты, возвращалась
с визитов и,
сняв шляпу, подходила осмотреться в зеркало, или, шумя пышным бальным открытым платьем, стыдясь и вместе гордясь перед слугами, проходила в карету, или дома, когда у нас бывали маленькие вечера, в закрытом шелковом платье и каких-то тонких кружевах около нежной
шеи, сияла на все стороны однообразной, но красивой улыбкой, — я думал, глядя на нее: что бы сказали те, которые восхищались ей, ежели б видели ее такою, как я видел ее, когда она, по вечерам оставаясь дома, после двенадцати часов дожидаясь мужа из клуба, в каком-нибудь капоте,
с нечесаными волосами, как тень ходила по слабо освещенным комнатам.
— Вы дрожите, вам холодно? — заметила вдруг Варвара Петровна и, сбросив
с себя свой бурнус, на лету подхваченный лакеем,
сняла с плеч свою черную (очень не дешевую) шаль и собственными руками окутала обнаженную
шею всё еще стоявшей на коленях просительницы.
У графини в доме начались исподволь важные перемены;
с окон
сняли сторы из равендука и велели вымыть, замки было велено вычистить кирпичом
с квасом (суррогат уксуса); в передней, где ужасно пахло кожей, оттого что четыре лакея
шили подтяжки, выставили зимнюю раму.
Пока хозяйка вздувала огонь, а хозяин слезал
с полатей, нетерпение вновь приехавших дошло до высочайшей степени; они стучали в ворота, бранили хозяина, а особливо один, который испорченным русским языком, примешивая ругательства на чистом польском, грозился сломить хозяину
шею. На постоялом дворе все, кроме Юрия, проснулись от шума. Наконец ворота отворились, и толстый поляк, в провожании двух казаков, вошел в избу. Казаки, войдя, перекрестились на иконы, а поляк, не
снимая шапки, закричал сиповатым басом...
Отрадина. Ну, там видно будет. А вот еще, мой друг, возьми этот медальон. (
Снимает с своей
шеи медальон.) Носи его постоянно. Тут волосы нашего Гриши; он тебе будет напоминать о нас.
— Так! я должна это сделать, — сказала она наконец решительным и твердым голосом, — рано или поздно — все равно! —
С безумной живостью несчастливца, который спешит одним разом прекратить все свои страдания, она не
сняла, а сорвала
с шеи черную ленту, к которой привешен был небольшой золотой медальон. Хотела раскрыть его, но руки ее дрожали. Вдруг
с судорожным движением она прижала его к груди своей, и слезы ручьем потекли из ее глаз.
Наконец, все формальности были выполнены, и состоялось определение совета принять меня в гимназию на казенное содержание; даже
сняли с меня мерку и
сшили форменное платье.
Сняв уздечку
с пегого мерина, Нестер почесал его под
шеей, в ответ на что мерин, в знак благодарности и удовольствия, закрыл глаза.
Я подошел к кучке. Все, молча и
сняв шапки, смотрели на лежавшие рядом на песке тела. Иван Платоныч, Стебельков и Венцель тоже были здесь. Иван Платоныч сердито нахмурился, кряхтели отдувался; Стебельков
с наивным ужасом вытягивал из-за его плеча тонкую
шею; Венцель стоял, глубоко задумавшись.
Через несколько минут Изумруда, уже распряженного, приводят опять к трибуне. Высокий человек в длинном пальто и новой блестящей шляпе, которого Изумруд часто видит у себя в конюшне, треплет его по
шее и сует ему на ладони в рот кусок сахару. Англичанин стоит тут же, в толпе, и улыбается, морщась и скаля длинные зубы.
С Изумруда
снимают попону и устанавливают его перед ящиком на трех ногах, покрытым черной материей, под которую прячется и что-то там делает господин в сером.
Лизавета Николавна велела горничной
снять с себя чулки и башмаки и расшнуровать корсет, а сама, сев на постель, сбросила небрежно головной убор на туалет, черные ее волосы упали на плечи; — но я не продолжаю описания: никому неинтересно любоваться поблекшими прелестями, худощавой ножкой, жилистой
шеею и сухими плечами, на которых обозначались красные рубцы от узкого платья.
Как я вздрогнул,
с каким биением сердца вскочил и бросился ему на
шею, не дав ему времени
снять с себя шубу и раскутать шарф!
И
с золотом
сняли алмаз дорогой,
Который на
шее сиял.
(Глафира рвёт рубаху, которую
шила. Рябинин
снимает с него пиджак. Достигаев сердито шепчет сыну, Мелания — Варваре.)
Навстречу отряду тянулся бесконечный крестьянский обоз. При приближении солдат хохлы медленно, один за другим, сворачивали своих громадных, серых, круторогих, ленивых волов
с дороги и
снимали шапки. Все они, как один, были босиком, в широчайших холщовых штанах, в холщовых же рубахах. Из расстегнутых воротов рубах выглядывали обнаженные
шеи, темно-бронзовые от загара и покрытые бесчисленными мелкими морщинами.
Она взяла булавку и, зашпилив повыше сборчатый воротничок моей рубашки,
сняла с своей
шеи газовый пунцовый платочек и обвязала мне
шею, чтоб я не простудил горла.
Он никогда не
снимал с себя двух вещей: огромного образа на
шее и кинжала сверх рубашки,
с которым он даже спать ложился.
Ступил конь в воду, шагнул три раза и ушел в воду по
шею, а дальше нога и дна не достает. Повернул Аггей назад на берег, думает: «Олень от меня и так не уйдет, а на такой быстрине, пожалуй, и коня утопишь». Слез
с коня, привязал его к кусту,
снял с себя дорогое платье и пошел в воду. Плыл, плыл, едва не унесло. Наконец попробовал ногой — дно. «Ну, — думает, — сейчас я его достану», — и пошел в кусты.
В горницу хозяин вошел. Жена торопливо стала распоясывать кушак, повязанный по его лисьей шубе. Прибежала Настя, стала отряхивать заиндевелую отцовскую шапку, меж тем Параша
снимала вязанный из шерсти шарф
с шеи Патапа Максимыча. Ровно кошечки, ластились к отцу дочери, спрашивали...
— Про этого врага у меня и помышленья нет, Максимыч, — плаксиво отвечала Аксинья Захаровна. — Себя сгубил, непутный, да и
с меня головоньку
снимает, из-за него только попреки одни… Век бы его не видела!.. Твоя же воля была оставить Микешку. Хоть он и брат родной мне, да я бы рада была радешенька на сосне его видеть… Не он навязался на
шею мне, ты, батько, сам его навязал… Пущай околел бы его где-нибудь под кабаком, ох бы не молвила… А еще попрекаешь!
В игуменской келье за перегородкой сидела мать Манефа на теплой изразцовой лежанке, медленно развязывая и
снимая с себя платки и платочки, наверченные на ее
шею.
Вслед затем он
снял с его ног мерку и стал ему
шить сапоги: «Пригодится, мол, сиротке».
Как только солнце выглянуло своей золотистой верхушкой, Михаила Бастрюков, бывший на вахте,
снял шапку и, глядя на солнышко, три раза истово перекрестился. Затем погладил быков в стойлах, каждого почесал под
шеей, сказал им по ласковому слову и, весь как-то радостно улыбаясь, подошел к кадке
с водой, закурил свою маленькую трубочку
с медным колпачком и, затянувшись раз-другой, протянул своим приятным певучим баском, ни к кому не обращаясь...
Вошел в прихожую Зиновий Алексеич. Наташа быстро подскочила к отцу,
сняла с него шапку и повисла у него на
шее, целуя заиндевевшую от мороза родительскую бороду.
Времени нельзя было тратить даром, я подошел к дереву, на котором висел барометр,
снял его
с дерева и стал надевать себе на
шею, для чего
снял шапку, но нечаянно выронил ее из рук.
Голос мамы дрогнул. Она
сняла с груди маленький эмалевый крестик и, перекрестив им Тасю, надела его на
шею девочки. Потом крепко обняла ее и несколько раз поцеловала надутое, сердитое личико.
Отец начал метаться. Чтобы запереть шкатулку, пришлось
снять с его
шеи цепочку, где, кроме ключа, висел большой оловянный крест и ладанка.
Сняв с себя легкие одежды, Соня
с визгом бросалась в воду, плавала, пожималась от холода, а карась, тут как тут, подплывал к ней и начинал жадно целовать ее ножки, плечи,
шею…
— Ваше благор… Господи! — забормотал Меркулов, захлебываясь и срывая со своей головы шапку вместе
с клочком волос. — Ваше благородие! Да нешто вперво́й мне это самое? Ах, господи! На барона Шпуцеля
шил… Эдуарда Карлыча… Господин подпоручик Зембулатов до сей поры мне десять рублей должен. Ах! Жена, да дай же его благородию стульчик, побей меня бог… Прикажете мерочку
снять или дозволите
шить на глазомер?
Никитич,
с помощью своего сотоварища, по знаку, сделанному молодым, и переданному им шепотом приказанию, взобрался на чурбан и довольно быстро
снял петлю
с шеи повешенного, которого молодой, обладавший, видимо, недюжинной силой, приподнял за ноги.
На площадке третьего этажа он позвонил. Нескоро ему отперли, но он не стал нетерпеливо дергать за ручку колокольчика; он только переминался немного, отворачивал воротник шубки и
снимал полегоньку
с шеи свой шерстяной шарф.
«Ох, как бы я разделалась
с ним, кабы подыскался мне подходящий человек… Уж укокошила бы его, пострела…
Сняла бы
с шеи своей петлю… Поделом дуре-бабе, сама на себя ее накинула…» — думала она по адресу Кузьмы Терентьева.
Панаев успел только убедить поселян
снять веревку
с шеи офицера, так как тот задыхался.
(Андрюша вынул тяжелый серебряный тельник из-за пазухи и
снял его
с шеи.)
Надежда Корнильевна, вся трепещущая от переживаемого волнения, быстро
сняла медальон
с шеи и отдала его Неволину.
Она
сняла с себя большой платок,
с шеи шарф и закутала в них озябшего, несмотря на теплую одежду, ребенка. Снег забрался ей за ворот и холодными каплями скользил у ней по спине.